Рождественский стихи о дружбе, Стихи о дружбе Всеволода Рождественского
Дочка глазки закрывает, Нежно улыбнувшись мне, Мой совет запоминает. Стихи на 1 сентября. Я без вас, как очаг без огня. Будешь ты меня спасать — Дашь контрольную списать. Требуется друг Автор: Агния Барто.
Отличите катрен от верлибра, а парную рифмовку — от кольцевой. Стихи о музыке. Как поэты писали об арфах, скрипках, джазе и произведениях Бетховена. Тест: Ахматова или Цветаева. Проверьте, сможете ли вы отличить поэтесс друг от друга. Тополь в русской поэзии.
Как Фет, Кузмин и Хлебников трактовали этот образ. Все теги. О любви. О жизни. О войне. О родине. О природе. О женщине. О матери. О детях. О животных. О школе. Человеку надо мало…. Помните отрывок из поэмы «Реквием». Он ненавидит тишину, молчание, беззвучность. Тишина обманчива, в ней таится предательство. В мире звуков слышно только то, что ясно тембром. Звон колосьев. Звяк копыт. Гудков паровозных протяжная мель, медное солнице над бронзовыми хлебами.
Звонкий воздух и звонкая тишина, и речь - как разливы меди. Это и многое другое вы найдете в книге Роберт Рождественский. Напишите свою рецензию о книге «Роберт Рождественский. Книжная гавань. Советский поэт, переводчик. Много поколений советского народа наслаждались творчеством Роберта. Его биография очень насыщена, полна интересных встреч и и творческих открытий. Читайте так же: 3 самых грустных стихотворения Сергея Есенина: в самую душу Хочу рассказать кратко про Роберта Рождественского Кстати, в своем блоге раздаю конспекты самых важных книг.
Роберт Рождественский в детстве Хоть бы во сне давай увидимся с тобой Хоть бы во сне давай увидимся с тобой. Пусть хоть во сне твой голос зазвучит Лучшие стихи и музыка. Роберт Рождественский.. Стихи Рождественского: читает автор. Озвучка на заказ. Стихотворение "Все начинается с любви", автор Роберт Рождественский. Первое стихотворение Роберта Рождественского появилось в газете, когда ему было 9 лет.
Роберт Рождественский — один из самых известных русских поэтов второй половины XX века. Наряду с Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенским и Б. Окуджавой Рождественский вошел в «главную поэтическую обойму» поколения шестидесятников и стал символом «оттепели», эпохи свободы и романтических надежд на светлое будущее.
Его стихи легко ложились на музыку и часто становились песнями, которые звучали на эстраде и в кинофильмах. Все начинается с любви. Все начинается с любви…. А я провозглашаю снова:. Все начинается. Все начинается с любви:. Все начинается с любви,. С любви! И ты от шепота качнешься. И выпрямишься. И начнешься.
Все начинается с любви! Книги Роберта Рождественского на абонементе Отделения:. Рождественский, Роберт Иванович. Книги можно заказать здесь webirbis.
Русский язык и литература. Стихи Роберта Рождественского, поражающие своей душевностью. Огромное количество его стихотворений положено на музыку известными композиторами.
Человеку надо мало… Человеку надо мало: чтоб искал и находил. Чтоб имелись для начала Друг — один и враг — один… Человеку надо мало: чтоб тропинка вдаль вела. Чтоб жила на свете мама. Сколько нужно ей — жила. Человеку надо мало: после грома — тишину Надежда Тамонова. Всё начинается с любви. Стихотворение Роберта Рождественского.
Читает Надежда Тамонова. Журнал МУЗилка. Сегодня отмечаем летие со дня рождения Роберта Рождественского и вспоминаем известные песни на его стихи. Но тут Серёжка позвал его, И Вовка бросил меня одного. Ведь он говорит, что мы — друзья!
Хотели мы с Вовкой в поход пойти, Уже собрались мы с ним почти, Но Петька его позвал гулять, И Вовка бросил меня опять. Хотели мы с Вовкой пойти в музей. Меня торопил он: «Скорей, скорей! Вчера я за партой один сидел, Сидел и на Вовку с надеждой глядел.
Но Вовке всё было — трын-трава. Взглянул на меня он едва-едва. Неужто мы больше с ним — не друзья? А нынче я снова счастливым был. Нет, нет! Мой Вовка меня не забыл! Сказал он мне: «Витька! Ты бы не смог Пойти сегодня со мной на каток? Ведь мы — друзья! В зимний солнечный денёк Вышла Настя на каток. На коньках стоит с трудом, Озирается кругом. А вокруг мальчишки Пулями летают, И испуга Насти Они не замечают. А она стоит, дрожит И по сторонам глядит. Рядом скрипнули коньки, Засверкали огоньки.
Лёшка к Насте подъезжает И ей руку предлагает. Говорит: «Держись скорей, И поехали быстрей! Едет, удивляется, Даже улыбается. Целый день они катались, Дружно падали, смеялись. К вечеру по зову мам Разбежались по домам. И теперь как только солнце Стукнет лучиком в оконце, На каток бегут они, Захватив с собой коньки. Настя с Лёшкой подружилась И кататься научилась. Трудности исчезнут вдруг, Если рядом верный друг….
Мой друг, забыты мной следы минувших лет И младости моей мятежное теченье. Не спрашивай меня о том, чего уж нет, Что было мне дано в печаль и в наслажденье, Что я любил, что изменило мне. Пускай я радости вкушаю не вполне; Но ты, невинная, ты рождена для счастья.
Беспечно верь ему, летучий миг лови: Душа твоя жива для дружбы, для любви, Для поцелуев сладострастья; Душа твоя чиста: унынье чуждо ей; Светла, как ясный день, младенческая совесть. К чему тебе внимать безумства и страстей Незанимательную повесть? Она твой тихий ум невольно возмутит; Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься; Доверчивой души беспечность улетит, И ты моей любви, быть может, ужаснешься. Быть может, навсегда… Нет, милая моя, Лишиться я боюсь последних наслаждений.
Не требуй от меня опасных откровений: Сегодня я люблю, сегодня счастлив я. Бывает друг, сказал Соломон, Который больше, чем брат. Но прежде, чем встретится в жизни он, Ты ошибёшься стократ. Девяносто девять в твоей душе Узрят лишь собственный грех. И только сотый рядом с тобой Встанет — один против всех. Не обольщением, ни мольбой Друга не приобрести; Девяносто девять пойдут за тобой, Покуда им по пути, Пока им светит слава твоя, Твоя удача влечёт. И только сотый тебя спасти Бросится в водоворот.
И будут для друга настежь всегда Твой кошелёк и дом, И можно ему сказать без труда, О чём говорят с трудом. Вы оба знаете, как порой Слепая верность нужна; И друг встаёт за тебя горой, Не спрашивая, чья вина. Девяносто девять, заслыша гром, В кусты убечь норовят.
И только сотый пойдёт с тобой На виселицу — и в ад! Ты в комнате один сидишь. Ты слышишь? Я знаю: ты теперь не спишь… Ты дышишь и не дышишь. Зачем за дверью свет погас? Не бойся! Я твой давно забытый час, Стучусь — откройся. Я знаю, ты теперь в бреду, Мятежный! Я всё равно к тебе войду, Старинный друг и нежный… Не бойся вспоминать меня: Ты был так молод… Ты сел на белого коня, И щеки жег осенний холод! Ты полетел туда, туда — В янтарь закатный! Немудрый, знал ли ты тогда Свой нищий путь возвратный?
Теперь ты мудр: не прекословь — Что толку в споре? Ты помнишь первую любовь И зори, зори, зори? Зачем склонился ты лицом Так низко?
Утешься: ветер за окном — То трубы смерти близкой! Открой, ответь на мой вопрос: Твой день был ярок? Я саван царственный принес Тебе в подарок! Промчались годы заточенья; Недолго, мирные друзья, Нам видеть кров уединенья И царскосельские поля.
Разлука ждет нас у порогу, Зовет нас дальний света шум, И каждый смотрит на дорогу С волненьем гордых, юных дум. Иной, под кивер спрятав ум, Уже в воинственном наряде Гусарской саблею махнул — В крещенской утренней прохладе Красиво мерзнет на параде, А греться едет в караул; Другой, рожденный быть вельможей, Не честь, а почести любя, У плута знатного в прихожей Покорным плутом зрит себя; Лишь я, судьбе во всем послушный, Счастливой лени верный сын, Душой беспечный, равнодушный, Я тихо задремал один… Равны мне писари, уланы, Равны законы, кивера, Не рвусь я грудью в капитаны И не ползу в асессора; Друзья!
Пришли друзья. Опять друзья пришли! Ну как же это славно получается: Вот в жизни что-то горькое случается, И вдруг — они! Ну как из-под земли! Четыре честно-искренние взора, Четыре сердца, полные огня.
Четыре благородных мушкетера, Четыре веры в дружбу и в меня! Меня обидел горько человек, В которого я верил бесконечно. Но там, где дружба вспыхнула сердечно, Любые беды — это не навек!
И вот стоят четыре генерала, Готовые и в воду, и в огонь! Попробуй подлость подкрадись и тронь, И гнев в четыре вскинется кинжала. Их жизнь суровей всякой строгой повести. Любая низость — прячься и беги! Перед тобой четыре друга совести И всякой лжи четырежды враги! Пусть сыплет зло без счета горсти соли, Но если рядом четверо друзей И если вместе тут четыре воли, То, значит, сердце вчетверо сильней!
И не свалюсь я под любою ношею, Когда на всех и радость, и беда. Спасибо вам за все, мои хорошие! И дай же бог вам счастья навсегда! Если ты ранен в смертельном бою, В жестокой сражен борьбе. Твой друг разорвет рубаху свою. Твой друг перевяжет рану твою.
Твой друг поможет тебе. Был ранен в бою командир Абаков Фашистской пулей шальной. И ветер развеял гряду облаков, И солнце качалось на гранях штыков… Был ранен в бою командир Абаков. На помощь к нему поспешил связной Товарищ и друг — Квашнин.
Он рану рубахой перевязал. Потом ползком под откос. Гудела земля, стучало в висках. Сквозь дым и огонь в покойных руках Он дружбу свою пронес. Уже вдалеке сражения дым. Пахнуло травой и ветром лесным. Жаворонки поют: «Возьми винтовку мою, побратим. Возьми винтовку мою.
Возьми винтовку, мой друг и брат. Без промаха бей по врагу…» Быть может, они разглядели тогда В предсмертный последний миг.
Как черными крыльями машет беда. Как в черной крови пламенеет вода. Как гибель настигла их. Если ты ранен в суровом бою, В жестокой сражен борьбе. Твой друг поможет тебе!
Дело в том, Что он и я — Закадычные друзья! Все мы делаем вдвоем. Даже вместе Дружба дружбою, Однако И у нас случилась драка. Был, конечно, важный повод. Очень важный повод был! Помнишь, Петя? Ну, неважно! Дрались честно, Как положено друзьям: Я как стукну! Скоро в ход пошли портфели. Книжки в воздух полетели. Словом, скромничать не буду - Драка вышла хоть куда! Только смотрим — что за чудо? С нас ручьем бежит вода!
Это Вовкина сестра Облила нас из ведра! С нас вода ручьями льется, А она еще смеется: — Вы действительно друзья! Вас водой разлить нельзя! Знай, мой друг, вражде и дружбе цену И судом поспешным не греши. Гнев на друга, может быть, мгновенный, Изливать покуда не спеши. Может, друг твой сам поторопился И тебя обидел невзначай. Провинился друг и повинился — Ты ему греха не поминай. Люди, мы стареем и ветшаем, И с теченьем наших лет и дней Легче мы своих друзей теряем, Обретаем их куда трудней.
Если верный конь, поранив ногу, Вдруг споткнулся, а потом опять, Не вини его — вини дорогу И коня не торопись менять. Люди, я прошу вас, ради бога, Не стесняйтесь доброты своей. На земле друзей не так уж много: Опасайтесь потерять друзей.
Я иных придерживался правил, В слабости усматривая зло. Скольких в жизни я друзей оставил, Сколько от меня друзей ушло. После было всякого немало. И, бывало, на путях крутых Как я каялся, как не хватало Мне друзей потерянных моих! И теперь я всех вас видеть жажду, Некогда любившие меня, Мною не прощенные однажды Или не простившие меня. Из рая детского житья Вы мне привет прощальный шлете, Неизменившие друзья В потертом, красном переплете. Чуть легкий выучен урок, Бегу тот час же к вам, бывало, — Уж поздно!
Дрожат на люстрах огоньки… Как хорошо за книгой дома! Темнеет, в воздухе свежо… Том в счастье с Бэкки полон веры.
Вот летит чрез кочки Приемыш чопорной вдовы, Как Диоген, живущий в бочке. Светлее солнца тронный зал, Над стройным мальчиком — корона… Вдруг — нищий! Он сказал: «Позвольте, я наследник трона! Британии печальны судьбы… — О, почему средь красных книг Опять за лампой не уснуть бы? О золотые времена, Где взор смелей и сердце чище! Можно ли дружить, не разделяя Убеждений друга своего?
Можно ли дружить, не одобряя В нем почти буквально ничего? Разным и по мыслям и по взглядам, Им давным-давно расстаться б надо, Чтоб друг друга в ссорах не казнить И не отравлять друг друга ядом. А они, посмотришь, вечно рядом, Точно впрямь обязаны дружить.
Можно ли любить, не уважая? Говорить о нежности навек, В то же время ясно понимая, Что любимый — низкий человек?! Говорят: любовь не различает, Где какая пролегает грань. Это верно. Но и так бывает: Человек прекрасно понимает — Это дрянь. И любит эту дрянь! Принято считать, что для поэта Нет загадок в области души. Если есть сердечные секреты, Ты, поэт, раскрой и опиши! Что поэтам мели и пороги?! Им ведь дан лирический язык. Но поэты тоже ведь не боги! А нелепость встретив на дороге, И они становятся в тупик!
Как же так, любить, не уважая? Для чего дружить и враждовать? Нет, такого я не понимаю И, наверно, не смогу понять! Петров спихнул маленечко Щеглова со ступенечек, Вскочил на подоконник И рожу показал. Щеглов столкнул легонечко Петрова с подоконничка, Залез на столб фонарный И высунул язык. Петров рукою ловкою Спилил тот столб ножовкою. И, разбежавшись, в озеро Ближайшее нырнул.
Щеглов через минуточку Поймал его на удочку. И, запихнув в ведерко, Уху решил варить. Петров глазища выпучил, Да как оттуда выскочил, Да как огрел Щеглова Ведром по голове.
Щеглов встал в позу грозную Кувалду взял завхозную… Но тут как раз директор В окошко закричал: — Вы что, опять поссорились? Из-за чего поссорились? На что Щеглов с Петровым Ответили ему: — Да разве ж мы поссорились? С чего бы мы поссорились: И вовсе мы не ссорились, А просто подрались!
Все живут — не тужат, А со мной не дружат. Бант у Кати расписной Красные колготки И характер кроткий. Я шепчу: — Дружи со мной… Мы же одногодки, Как сестрички мы почти, Мы как две голубки Из одной скорлупки.
Я шепчу: — Но ты учти — Ты во всем должна идти другу на уступки. Подружусь я с Ильиной, Стану знаменита! Все пятерки до одной У Светловой Нади. Я прошу: — А ты со мной Подружись хоть на день! Мы с тобой поладим. Будешь ты меня спасать — Дашь контрольную списать. А девчонки на дыбы, говорят: — Молчала бы! Не вставать же на колени, Уговаривать подруг.
Напишу я объявленье: Срочно требуется друг. У меня что-то сердце щемит, Словно в нем поселился термит. Друг у меня был, Но он обо мне забыл. Нет, не Кружков, а Квадратиков. И жили мы, как пара братиков. Сядем мы с ним на диван И я говорю: — Иван, Пойдем мы с тобою в тайгу, И я тебе помогу.
Уехал он с мамой в Италию, И я так грущу по Виталию. Мне все говорят: — Бросьте, Забудьте об этом Косте. Не пишет тебе Клим, И ладно, и бог с ним. А может быть, в этом далеком краю Глеб мой ранен в тяжелом бою? А вдруг он сидит в Магадане С папой на чемодане? А там дуют сильные ветры И не продают конверты.
Мне сейчас хорошо в Москве, А он там вдали и в тоске. Я сегодня весь день прогрущу И себя никуда не пущу. Мы на мальчика глядим — Он какой-то нелюдим! Хмурится он, куксится, Будто выпил уксуса. В сад выходит Вовочка, Хмурый, словно заспанный. Мы на лавочке сидим, Сел в сторонку нелюдим, Не берет он мячика, Он вот-вот расплачется.
Думали мы, думали, Думали, придумали: Будем мы, как Вовочка, Хмурыми, угрюмыми. Вышли мы на улицу — Тоже стали хмуриться. Даже маленькая Люба — Ей всего-то года два — Тоже выпятила губы И надулась, как сова.
Хорошо мы хмурим брови? Он взглянул на наши лица, Собирался рассердиться, Вдруг как расхохочется. Он не хочет, а хохочет Звонче колокольчика. Замахал на нас рукой: — Неужели я такой? Он пощады запросил: — Ой, смеяться нету сил! Он теперь неузнаваем.
С ним на лавочке сидим, И его мы называем: Вова — бывший нелюдим. Он нахмуриться захочет, Вспомнит нас и захохочет. По-разному анкеты На дружбу заполняют И на себя за это Потом пусть не пеняют. Иной, всего превыше Боясь толчка под ребра, Такого друга ищет, Чтоб был, как вата, добрый.
Другой друзей находит, Чтоб зажигали спички, Чтобы за ним в походе Несли его вещички. Чем в друге ошибиться, Поверивши в улыбки, Уж лучше ушибиться Об друга по ошибке.
Друг — не клавиатура, Чтоб пробежать руками, Углы его натуры Обследуют боками. Пусть как обрывы Ужбы Характер тот отвесен, Пускай до вашей дружбы Был путь не так уж весел, Пусть надо с ледорубом Идти до той вершины, Где называют другом Друг друга два мужчины. Где вы не шли друг с другом По вымеренной бровке, А где тащили грубо Друг друга на веревке, Где не спьяна казалось: Ты, я, да мы с тобою!
А где вас смерть касалась Одним крылом обоих! Дороги к дружбе нету Другой, чем восхожденье. Я в дружбе — за анкету С таким происхожденьем! Ему спасибо За друзей моих. Как жил бы я, Что делал бы без них? Друзей — Людей, которых я люблю,- Я никогда Ничем Не оскорблю.
Не для того Наш предок шел сквозь мрак, Чтоб, встретив друга, Я кричал: «Дурак! А злое слово Я приберегу — Пускай оно Достанется врагу! Если где-то в чужой, неспокойной ночи, ночи Ты споткнулся и ходишь по краю — Не таись, не молчи, до меня докричи, докричи, Я твой голос услышу, узнаю. Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи, в спелой ржи? Я иду, и усталости ноги не чуют. Мы вернемся туда, где и травы врачуют, Только — ты не умри, только — кровь удержи.
Если ж конь под тобой — ты домчи, доскачи, доскачи, Конь дорогу отыщет, буланый, В те края, где всегда бьют живые ключи, ключи, И они исцелят твои раны. Если трудно идёшь: по колена в грязи, по колена в грязи Да по острым камням, босиком по воде по студёной, Пропылённый, обветренный, дымный, огнём опалённый — Хоть какой — доберись, добреди, доползи! Здесь такой чистоты из-под снега ручьи, ручьи — Не найдёшь, не придумаешь краше; Здесь друзья, и цветы, и деревья ничьи, ничьи, Стоит нам захотеть — будут наши.
Где же ты? На развилках каких, перепутиях и перекрёстках? Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трёх соснах И не можешь обратно дорогу найти? Сережа очень нелюдим, Ох, как бы подружиться с ним? А, может быть, напрасный труд? Его не зря Ежом зовут. Девчонки просят: «Ежик!
А Коля крикнет всех смеша. Но Еж как будто глух и нем, Сидит, не говорит ни с кем! А он сердито буркнет: «Нет! Что нет отца, а мать больна, Давно уж не встает она. И Ежик ходит за обедом, И топит печь вдвоем с соседом. И должен в комнате прибрать, А иногда и постирать. Конечно, трудно одному Приходится Сереже. Решил Алеша: мы ему Все вместе-ка поможем. Друзья стучатся у дверей — Открой, Сережа, поскорей! Мы в нашем переулке Тебе купили булки.
И сахар взяли заодно А здесь в пакетиках — пшено! Давай готовить ужин. Сережа был сконфужен. Уж не казался он Ежом, Он стал совсем не колкий. Скорей за чайником пошел, Достал посуду с полки.
Теперь хотел бы он дружить Пожалуй, с целым светом. Когда кому-то трудно жить — Должны вы знать об этом! Рассказать Вам это нужно! С моим лучшим другом Генкой У которого коленки Отвисают на штанах, Локти вечно в синяках, Мы пошли в соседний двор, Покататься, как ковбои На качелях «Метеор».
Но загвоздка есть порой, Двор считается чужой. Если будем в нем играть, Могут нам накостылять. Только мы прошли границу Беззаботного двора, К нам со всех сторон как птицы, Подлетела детвора. С Генкой дать отпор решили, Стали мы одним плечом. Говорим спокойно детям «Мы соседи, здесь живем.
Поиграть пришли к вам в гости, Никуда мы не уйдем! Тут какой-то карапуз, Подкатился как арбуз. И кричит: «Нам очень нужно — Всем создать один союз! Дружу я с Вовкой десять лет, Почти со дня рожденья. Способностей у Вовки нет Ни к музыке, ни к пенью.
Он что угодно смастерит, Он всё на свете знает Короче, Вовка — вундеркинд, Но слуха — не хватает. И вот недавно я узнал — Хоть верьте, хоть не верьте — Что он Как рой пчелиный Весь наш класс Гудел с утра сегодня — Ещё бы: есть солист от нас В концерте новогоднем!..
И вот мы в зале наконец. А вот и Вовка. Вон он! Стоит — Ни дать ни взять — Певец: На сцене! С микрофоном! Он пианисту подал знак Мы поудобней сели. Что делал он!
Как он орал! Какое там искусство! Молчал оторопело зал, Покачивалась люстра. Директор принял валидол, Учитель пенья — тоже. Но Вовка бровью не повёл И пение продолжил Когда он наконец умолк, Лишь я один захлопал — Не хлопать Вовке я не мог, Хоть пел он очень плохо: Когда поёт со сцены друг, мне для него не жалко рук! По улице моей который год звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден. Запущены моих друзей дела, нет в их домах ни музыки, ни пенья, и лишь, как прежде, девочки Дега голубенькие оправляют перья. Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх вас, беззащитных, среди этой ночи. К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи. О одиночество, как твой характер крут! Посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди! Твой баловень, обласканный тобою, утешусь, прислонясь к твоей груди, умоюсь твоей стужей голубою. Дай стать на цыпочки в твоем лесу, на том конце замедленного жеста найти листву, и поднести к лицу, и ощутить сиротство, как блаженство. Даруй мне тишь твоих библиотек, твоих концертов строгие мотивы, и — мудрая — я позабуду тех, кто умерли или доселе живы. И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам, объявит свои детские секреты. И вот тогда — из слез, из темноты, из бедного невежества былого друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова. В детском садике детишки — Все такие шалунишки! На прогулку вышли дети. А четыре! А теперь наоборот: Десять!
Нет дружней ребят на свете! Старший брат вдруг загрустил, Матч хоккейный пропустил, Мама в панике: — Беда!
