Недоросль читать онлайн, Недоросль - Д. И. Фонвизин - читать бесплатно текст онлайн
Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал. А я ему: я! Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть моё чувство.
Напомнить пароль. Выбор языка. Facebook Twitter. В семье помещиков Простаковых подрастает летний сынок Митрофанушка. Любит покушать, любит поспать, толстый, неповоротливый и не отмечен печатью интеллекта. Вернее, он иногда учится у домашних учителей, но «ноль плюс один» пока еще сложить не в силах.
Вот с грамматикой проще: если, например, дверь не висит на петлях, а приложена рядышком, то она — «имя прилагательное». География не нужна ему тем более: «А извозчики-то на что ж?.. Свезут, куда изволишь…». Впрочем, его маменька, сварливая и «скорая на руку» помещица, которой все в доме боятся, считает, что дитятко и так головку утруждает, поэтому лучше пусть порезвится. В это время девушка Софья, опекунами которой являются Простаковы, получает письмо, что ее дядя сделал ее богатой наследницей.
О матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придёт. Ему велю…. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной сержант, Цыфиркиц. Оба они приходят сюда из города.
Вить от нас и город в трёх верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год.
Сажаем за стол с собою. Бельё его наши бабы моют. Куда надобно — лошадь. За столом стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка даром. Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он робёнка не неволит. Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка ещё в недорослях, пота [2] его и понежить; а там лет через десяток, как войдёт, избави боже, в службу, всего натерпится. Как кому счастье на роду написано, братец.
Из нашей же фамилии Простаковых, смотри-тка, на боку лёжа, летят себе в чины [3]. Чем же плоше их Митрофанушка? Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата моего. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместничестве [4]. А смею ли спросить, государь мой, — имени и отчества не знаю, — в деревеньках ваших водятся ли свинки?
Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. К Правдину. Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Извините меня, сударыня. Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писаны. Если вы приказываете. Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии.
Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние своё сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…».
Правдин читает , «…которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею…». Г-жа Простакова бросаясь обнимать Софью. Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То-то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама всё-таки думала, что бог его хранит, что он ещё здравствует. Г-жа Простакова тихо Скотинину. Постой, братец. Сперва надобно спросить её, хочет ли ещё она за тебя вытти? Г-жа Простакова к Софье.
Софьюшка душа моя! Мне крайняя нужда с тобой поговорить. Увела Софью. Слуга к Простакову, запыхавшись. Не бойтесь. Их, конечно, ведёт офицер, который не допустит ни до какой наглости.
Пойдём к нему со мною. Я уверен, что вы робеете напрасно. Как я рад, мой любезный друг, что нечаянно увиделся с тобою! Скажи, каким случаем….
Как друг, открою тебе причину моего здесь пребывания. Я определён членом в здешнем наместничестве. Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига [5] сердца моего, не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют её во зло бесчеловечно. Ты знаешь образ мыслей нашего наместника.
С какою ревностию помогает он страждующему человечеству! С каким усердием исполняет он тем самым человеколюбивые виды вышней власти! Мы в нашем краю сами испытали, что где наместник таков, каковым изображён наместник в Учреждении, там благосостояние обитателей верно и надёжно.
Я живу здесь уже три дни. Нашёл помещика дурака бессчётного, а жену презлую фурию, которой адский нрав делает несчастье целого их дома. Ты что задумался, мой друг, скажи мне, долго ль здесь останесся? Не могу. Мне велено и солдат вести без замедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением быть в Москве. Открою тебе тайну сердца моего, любезный друг! Я влюблён и имею счастие быть любим.
Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что ещё горестнее, ничего не слыхал я о ней во всё это время. Часто, приписывая молчание её холодности, терзался я горестию; но вдруг получил известие, которое меня поразило. Пишут ко мне, что, по смерти её матери, какая-то дальняя родня увезла её в свои деревни.
Я не знаю: ни кто, ни куда. Может быть, она теперь в руках каких-нибудь корыстолюбцев, которые, пользуясь сиротством её, содержат её в тиранстве. От одной этой мысли я вне себя.
Подобное бесчеловечие вижу и в здешнем доме. Ласкаюсь [6] , однако, положить скоро границы злобе жены и глупости мужа. Я уведомил уже о всех здешних варварствах нашего начальника и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры. Счастлив ты, мой друг, будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моём положении.
Вот та, которая владеет моим сердцем. Любезная Софья!
Скажи мне, каким случаем здесь нахожу тебя? Сколько горестей терпела я со дня нашей разлуки! Бессовестные мои свойственники…. Мой друг!
Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услыша, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем её обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну. Милон с нетерпением. И ты не изъявила ей тот же час совершенного презрения?..
Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нём всех достоинств. Он, может быть, разумен, просвещён, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб…. Софья усмехаясь. Боже мой! Если б ты его увидел, ревность твоя довела б тебя до крайности!
Всех и вообразить не можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не пойдет. Как дале не пойдет, сударыня? Он доучивает часослов [7] ; а там, думать надобно, примутся и на псалтырь. Таков-то мой соперник! А, любезная Софья, на что ты и шуткою меня терзаешь?
Ты знаешь, как легко страстный человек огорчается и малейшим подозрением. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена была я скрыть моё чувство.
Я сказала, что судьба моя зависит от воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал в письме своём, которого к Правдину не позволил вам дочитать господин Скотинин.
Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет — Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы, и заправду? Я сам служивал в гвардии и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во всё горло: я! Я никуда не шёл, а брожу, задумавшись.
У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из неё гвоздём не выколотить.
У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привёз ничего.
Какая жалость, господин Скотинин! Сестрица ваша играет вами, как мячиком. Скотинин озлобясь. Как мячиком? Оборони бог!
Да я и сам зашвырну её так, что целой деревней в неделю не отыщут. Сам ты, умный человек, порассуди. Привезла меня сестра сюда жениться. Теперь сама же подъехала с отводом: «Что-де тебе, братец, в жене; была бы-де у тебя, братец, хорошая свинья». Нет, сестра! Я и своих поросят завести хочу. Меня не проведёшь.
Мне самому кажется, господин Скотинин, что сестрица ваша помышляет о свадьбе, только не о вашей. Эка притча! Я другому не помеха. Всякий женись на своей невесте. Я чужу не трону, и мою чужой не тронь же. Ты не бось, душенька. Тебя у меня никто не перебьёт. Суженого конём не объедешь, душенька!
Тебе на своё счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житьё одним свиньям.
Когда же у нас могут быть счастливы одни только скоты, то жене вашей от них и от нас будет худой покой. Худой покой! Для неё одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! Правдин Скотинину. Ничему не бывать, господин Скотинин! Я скажу вам, что сестрица ваша прочит её за сынка своего. Племяннику перебивать у дяди! Да я его на первой встрече, как чёрта, изломаю.
Ну, будь я свиной сын, если я не буду её мужем или Митрофан уродом. Ну, ещё слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему. Митрофан Еремеевне. Да дядюшка что за невидальщина? Что на нём увидишь? Да не гневи дядюшку. Вон, изволь посмотреть, батюшка, как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.
Ты теперь от смерти на волоску. Скажи всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря ещё ни слова, за ноги да об угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого. Что ты, дядюшка, белены объелся? Да я знать не знаю, за что ты на меня вскинуться изволил.
