Познер о любви, Владимир Познер о любви и уважении
Она много мне читала, когда я был маленьким. К тому же он все-таки очень мало был президентом. И у меня это есть. В конце х годов под присмотром соответствующих инстанций стал появляться на западном телевидении в программе Nightline, где выполнял деликатные идеологические поручения, касающиеся разных спорных тем типа ввода советских войск в Афганистан или южнокорейского «Боинга», сбитого нашими ПВО в сентябре года. Франко-американский бэкграунд?
Вставать довольно рано, потому что утром я играю в теннис три раза в неделю. Чаще всего я ем гречневую кашу, как ни странно, или тосты с маслом и с мёдом очень люблю. Для меня Санкт-Петербург — особый город, потому что здесь была моя первая любовь.
И поэтому многие места связаны с этим и запомнились… Марсово поле. Я очень люблю Петропавловскую крепость, я даже сидел в ней: я делал материал и попросил директора Петропавловской крепости посадить меня в «одиночку». Я почувствовал, каково там было. И я посидел там три или четыре часа — такое, довольно серьёзное впечатление производит. Аничков мост, Клодтовские кони, памятник Петру — я неравнодушен к этому.
Программа передач Программы Настройка канала Контакты Информация для пользователей сайта Политика конфиденциальности Политика использования файлов cookie. Спасатели разобрали кубометров конструкций в «Крокус Сити Холле» Лидер рок-группы «Пикник» выразил соболезнования в связи с терактом Минздрав Подмосковья: при теракте в «Крокус Сити Холла» пострадали человека МЧС: завал после пожара в «Крокус Сити Холле» очень сложный и состоит из хаотично разбросанного металла Количество пострадавших при теракте в «Крокус Сити Холле» увеличилось до Смотреть эфир 25 марта Программы Утро в Петербурге 10 декабря Ранний подъём, гречневая каша и воспоминания о первой любви — петербургское утро Владимира Познера Ранний подъём, гречневая каша и воспоминания о первой любви — петербургское утро Владимира Познера 10 декабря , Я очень редко бываю утром в Петербурге, и обычно оно бывает серое, к сожалению.
Торгаш, первостатейный кулак, глубоко и горько чувствующий поэт или благотворитель: такой разный Николай Некрасов.
Источник вдохновения: усадьба Н. Именно так распределились тогда их амплуа. В то время как Донахью победно демонстрировал достижения американской стоматологии, Познер нервно метался по студии со своим микрофоном, всем видом давая понять, как переживает за судьбу советско-американских отношений. В этой озабоченности чувствовался некий общий стиль, принятый для журналистов-международников, работавших в системе Гостелерадио. Им как будто вменялось в обязанность тревожиться и страдать за человечество в прогнившем капиталистическом обществе.
Помню, как страдал наш собкор во Франции Георгий Зубков за «простых парижан», ввергнутых в отчаянье из-за очередного витка инфляции. Страдал престарелый Юрий Жуков, то и дело скорбно взывавший скидываться на нужды Советского комитета защиты мира, который сам и возглавлял. Нельзя забыть, как Генрих Авизерович, прервав сонное течение программы «Время», обрушился с гневным монологом о «чудовищной акции» и об «ударе в спину нашей родине» предателя и изменника А.
Не страдал, кажется, только один элегантный Мэлор Стуруа, и то по причине своего грузинского миролюбия и природной насмешливости. Вот такая была лига главных советских международников, куда долгое время Познеру хода не было.
Вопрос, на который у него до сих пор нет ответа. Пятый пункт в анкете отдела кадров Гостелерадио? Отсутствие соответствующих погон и покровителей? Франко-американский бэкграунд? Какое-то время он обретался в АПН, переводил английские книжки для денег.
Потом попал в редакцию радиовещания на США и Англию. В конце х годов под присмотром соответствующих инстанций стал появляться на западном телевидении в программе Nightline, где выполнял деликатные идеологические поручения, касающиеся разных спорных тем типа ввода советских войск в Афганистан или южнокорейского «Боинга», сбитого нашими ПВО в сентябре года.
Теперь из бывших его соперников никого на ТВ не осталось. Всех повымело. Большинство померло. Но и те, кто был сильно моложе, тоже куда-то делись, растворились в пенсионерском небытии. А Познер каждый божий понедельник на Первом канале ведет свою неспешную беседу, сыплет цитатами, терзает гостей вопросами Марселя Пруста.
В частности, его любимый вопрос: что вы скажете Богу, когда предстанете перед ним? Сам Познер в Бога не верит. Зато очень рассчитывает на встречу с Воландом, к которому у него накопилось немало вопросов. Кто даст ему 87? Трижды был женат. Последний раз женился в 74 года на известной бизнес-леди Надежде Соловьевой, ставшей продюсером его программ и фильмов. Можно, малыш, можно, спокойно объяснял ему Познер с отеческой усмешкой. На самом деле гораздо труднее справляться с муками совести, когда уходишь из семьи после 37 лет совместной жизни.
Об этом Дудь не догадался его спросить, а Познер не стал распространяться. Но я помню, как он внутренне замер, когда во время своего интервью с легендарной музейщицей Ириной Александровной Антоновой на вопрос, какое качество она больше всего ценит в мужчинах, та ответила, глядя прямо ему в глаза: «Верность». Она знала его семейную ситуацию. И он это мгновенно понял.
Познер садится напротив меня. Фирменные красные носки. Отлично сшитый пиджак. Даже загорелая лысина его нисколько не старит, а наоборот, как-то добавляет брутальной значительности.
Мы не оговаривали заранее с ним вопросы. Только тайминг — 40 минут и ни секунды больше. Все случайные оговорки и даже неточности должны войти в окончательную видеоверсию. Это условие Познера.
Я не хочу в стотысячный раз расспрашивать его, почему к нему в программу до сих пор не пришел его полный тезка Владимир Владимирович Путин. Или что он думает о своих коллегах-пропагандистах, орудующих на том же Первом канале. Мне заранее известны его взвешенные, разумные и много раз отрепетированные ответы. Хочется понять другое: откуда берутся силы, чтобы так выглядеть?
В чем секрет его невероятной жизнестойкости и несгибаемости, позволившей всех победить, все преодолеть, включая онкологию. Причем дважды!
Но начали мы вполне по-светски с разговора о новом спектакле «Мам, кто это на фото? Но я в тот вечере не смог, а он пошел и получил, похоже, массу положительных эмоций. Владимир Познер: Это спектакль без автора.
Я прочитал программку. Там значится и режиссер, и художник по свету, и даже бутафор, но нет имени драматурга. А история такая: 12 актеров рассказывают историю, связанную или с мамой, или с папой, или с бабушкой. На экране появляется фотография. Выходит человек и говорит: «Я Витя. Вот это моя мама, Елена Ивановна». Садится и рассказывает историю. Замечательный текст. Очень добрая, трогательная история. Дети смотрят не отрываясь.
Время от времени хлопают и смеются. Взрослые хлопают и часто плачут. Спектакль благотворительный. Весь сбор от продажи билетов пойдет в благотворительный фонд «Дом с маяком» на помощь детям и молодым взрослым, которых нельзя вылечить, но можно подарить тепло и заботу. Актеры совсем молодые. Но почти всех Галина Борисовна Волчек успела принять в труппу «Современника». Я так понимаю, что тема спектакля — попытка понять прошлое, спросить, как все было на самом деле. Часто эта потребность возникает у людей, когда спросить уже не у кого.
С вами было такое? И это длится до сих пор. В какой-то момент я понял, что очень мало знаю о своих родителях. Пока они были живы, я их ни о чем не спрашивал. Даже не задумывался об этом. Почему-то считал, что они будут всегда.
А когда их не стало, меня пронзило: почему я не спросил их раньше? Они бы мне, конечно, все рассказали. Вот что неисполнимо. Ничего с этим теперь не поделать.
В фильме о Париже, который вы сняли вместе с Иваном Ургантом, есть сцена, где вы показываете дом, в котором родились, и рассказываете про особый этаж для незаконнорожденных детей. Я был знаком с итальянским режиссером, маэстро Франко Дзеффирелли, который рассказывал мне, какая была мука для его мамы родить его вне брака и как клеймо бастарда преследовало его долгие годы. Вы когда-нибудь ощущали это на себе? Во-первых, не стоит сравнивать католическую Италию с Францией. Французы совсем не такие ханжи.
Во-вторых, мы после моего рождения уехали из Франции очень быстро. Мне было три месяца, когда мы переехали в Америку. А там проблема моего незаконного происхождения никого особо не волновала. Но сейчас я думаю, что мама неслучайно рожала в этом тайном заведении, а не в обычном роддоме. Не хотела привлекать внимание. Все-таки в году рожать ребенка вне брака считалось неправильным.
А вы спрашивали своего отца, почему он не женился на вашей маме? Да, конечно. Дело в том, что он меня не хотел. Он не хотел жениться. Хотел еще погулять. Мама родила, потому это надо было ей. Она хотела сына. Поэтому при первой же возможности мы покинули Францию.
Она не хотела создавать проблем отцу. В Америке жила ее мать и сестра. Там она продолжила работать на голливудской студии Paramount.
Вы помните вашу первую встречу с отцом? Очень хорошо помню. Это было летом на даче у наших американских друзей. Так как мама работала, я жил у них. Мама приезжала только на выходные. Я всегда ее очень ждал. Это была суббота. Я играл с корабликом на чердаке. Кораблик был привязан за веревочку. И у меня никак не получалось ее развязать. От собственного бессилия я стал яростно пинать кораблик. И тут появилась мама и сказала: «Внизу тебя ждет человек, который очень хорошо развязывает узлы.
Попроси его». Я спустился. Незнакомый мужчина сидел на диване. Я подошел к нему и сказал: Bonjour, monsieur — дома мы говорили только по-французски. И попросил его помочь. Он очень быстро развязал узел. Я, конечно, тут же почувствовал себя идиотом. И тут мама сказала: «Это твой папа». Почему-то очень хорошо помню детали этого первого нашего знакомства. Даже помню, что у него на безымянном пальце правой руки был маленький волдырь. Странная история. Я не зафиксировал, чтобы как-то страдал без папы или задавался вопросом: «Почему у всех есть отцы, а у меня нет?
В противном случае я бы не запомнил так всех деталей той первой нашей встречи. Мне же было только пять лет. Что вы почувствовали, когда папа первый раз материализовался? Он мне не понравился. Я читал вашу книгу, где вы пишете о сложных отношениях с отцом. Одна из ваших главных претензий заключается в том, что он насильно вырвал вас из привычной американской жизни, заставив вас с мамой и братом переехать в СССР.
Сейчас, когда ваших родителей давно уже нет в живых, что вы не можете простить своему отцу? Или вы ему уже все простили? Нет, не простил. Я не могу простить ему нескольких вещей. Был один интимный момент, о котором говорить сейчас не буду. Он касается только его и мамы. Но я не могу простить ему то, что он так рискнул жизнью жены и благополучием своих детей. Нам просто повезло, что Сталин умер через три месяца после нашего приезда. Но папу долго не брали на работу.
Становилось понятно, что будущего у нас здесь нет. Я думаю, его бы посадили. Может быть, даже расстреляли. Маму и меня куда-нибудь бы отправили как врагов народа. Ну а брата отдали бы в детский дом.
Почему он не хотел никого слушать, когда его об этом предупреждали в Америке? Почему он упрямо решил сделать то, что сделал? Вот это я не могу ему простить.
И не то что я сожалею о том, что мы приехали в году в СССР. Мне повезло, я много всего получил. Главное — русский язык, которого совсем не знал. Но это уже другой разговор. Марлен Дитрих как-то сказала, что мужчине нельзя наскучить, если начать говорить о его матери. На самом деле вы достаточно много пишете в своих мемуарах об отце, а мама проходит легкой тенью.
Какой она была? Она была миниатюрной, невысокого роста. Красивой ее нельзя назвать, но у нее было очень привлекательное лицо. Француженки вообще редко бывают эталонными красавицами, как итальянки, например. Но в них есть неповторимый шик, которого нет у других. И у мамы такой шик был. Она была немногословна. Очень редко меня обнимала. Когда я шел спать, то целовал ее в щечку. Она меня нет. Она не любила открыто проявлять свои чувства. Но я не помню, чтобы страдал от этого.
Она меня всему научила. Как вести себя за столом, как правильно пользоваться ножом и вилкой, как держаться в обществе. Она много мне читала, когда я был маленьким. Можно сказать, приучила меня к книгам. Самая первая книга, которую мы прочли вместе, была «Приключения Тома Сойера».
Тогда мне было четыре года. Мама была очень хрупкой, но сильной женщиной. Она сгибалась, но не ломалась. В ней был какой-то стальной стержень. И еще она была однолюбом. Любила только папу, ну и своих детей.
У нее не было высшего образования. Но она была предельно ответственна. Замечательно готовила. Научила нас с братом готовить блюда французской кухни.
Была очень преданным и верным человеком. И вообще это была совершенно прелестная женщина. Что еще к этому добавить? На самом деле о маме говорить очень сложно. Она нашла себя в Москве или скучала по Парижу, Нью-Йорку? Нет, не нашла. Конечно, скучала, конечно, страдала.
Все, что она обрела в Москве, ей было чуждо. Она нашла каких-то себе подруг. Но она так никогда и не выучилась хорошо говорить по-русски. Порой делала смешные ошибки. Путала, например, слово «блат» и «блядь». Она говорила: «Ну, конечно, у него есть блядь», имелся в виду «блат».
Помню, однажды мне сказала: «Как странно смотрят русские мужчины. Вот французы смотрят и тебя возвышают, а русские своим взглядом тебя раздевают». В чем же секрет русско-французских браков?
У меня было не так много возможностей их наблюдать. Скажу только, что счастливых или даже просто удачных браков было гораздо меньше, чем несчастных, распавшихся.
Все-таки очень разные характеры. Французы и русские не похожи ни в чем. Говорят, что русские похожи на американцев. Но это, на мой взгляд, чушь! Скорее на ирландцев. Те так же любят выпить, поскандалить, подраться. Такие же взлеты и падения, постоянная смена настроений.
И, безусловно, врожденный литературный дар. Я видел ваши юношеские фотографии.
