Меса машина идиш перевод,
Можно сказать, что редакция находилась у него в спальне. Там во дворце царица сидит С короной на голове Но мне было ясно, что всё это блеф. Я надеюсь, что предлагаемый перевод на русский язык даст возможность русскоязычному читателю хотя бы краем глаза заглянуть в сокровищницу, называемую «Поэзия Ицика Мангера». Неожиданно возле него останавливается машина, и из неё выскакивают несколько милиционеров.
Новый печатный орган - "Жерминаль" - название которого связано с известным романом Эмиля Золя, начал выходить в свет 16 марта г. Рокер хотел, чтобы материалы нового органа были посвящены, в основном, теоретическим проблемам анархизма, общественным отношениям, социологии, вопросам философии, а также темам, связанным с литературой и искусством. Этим была бы достигнута цель заинтересовать круги идишеязычной интеллигенции и, одновременно, образования еврейских рабочих.
На его страницах можно найти переводы на идиш различных литературных произведений европейских авторов, оригинальные вещи еврейских писателей, литературно-критические рецензии, стихи, исторические очерки. Здесь печатались статьи по исследованию философии Руссо и французских энциклопедистов, о полемике между марксистами и анархистами. Рокер редактировал "Жерминаль" и писал для него статьи. Вся работа делалась у него дома - в целях экономии средств. Можно сказать, что редакция находилась у него в спальне.
В октябре г. Первые 12 выпусков "Жерминаля", как видно из надписей крупным шрифтом на первых страницах каждого номера, выходили раз в пятнадцать дней 16 марта - 25 января гг. Художественное оформление "Жерминаля" достаточно эстетично. Объявления и реклама, связанные с общественными мероприятиями анархистов, красиво оформлены. Часто публиковались фотографии известных деятелей Движения, портреты писателей, поэтов, художников.
Вид заголовка журнала на протяжении лет несколько раз менялся. В декабре г. Среди вопросов, стоявших на повестке дня, был и вопрос о возрождении "Арбейтер фрайнд". В начале х годов Лондон представлял собой место, где базировались 17 еврейских анархистских групп, из которых 16 существовали и действовали постоянно.
Через несколько месяцев, когда были утрясены финансовые и другие вопросы, возобновился выпуск "Арбейтер фрайнд". Подзаголовок газеты отныне гласил: " Анархистско-коммунистический орган. Издание федеративных идишеговорящих анахистских групп Великобритании и Парижа " " Анархистиш-комунистишер орган. Аройсгегебн фун ди федерирте идиш- шпрехенде анархистише групен фун Грейт-бритейн ун Париз.
После этого Рокер прекратил редактировать "Жерминаль" и вернулся в редакцию "Арбейтер фрайнд". Через некоторое время, в январе г. Рокер официально продолжал считаться его главным редактором, но в связи с работой со своим любимым детищем, уже не мог уделять "Жерминалю" времени. С начала г. Уменьшается формат издания при увеличении количества страниц - с апреля г. В последние полтора года существования журнала временные промежутки между выпусками составили шесть месяцев сентябрь г.
Последний известный нам выпуск "Жерминаля" датируется маем г. В нём присутствуют следующие материалы: "Наследие революции" глава из книги Кропоткина "Французская революция" ; статья Филиппа Кранца, написанная им в апреле г. Черкезова; биографическая статья "Пьер-Жозеф Прудон", написанная Рокером; литературоведческая статья о творчестве Артюра Рембо автор - д-р А. Последним материалом, опубликованным в последнем выпуске "Жерминаля", был перевод на идиш краткого эссе Фридриха Ницше.
В г. Количество же читателей было во много раз больше. Каждый выпуск газеты многократно переходил из рук в руки и зачитывался до дыр. Одновременно с печатанием текущих выпусков "Арбейтер фрайнд", в издательстве, принадлежащем газете, начали публиковаться различные книги, брошюры и памфлеты на идиш.
Ибсена, романы М. Горького, рассказы А. Чехова, А. Франса, О. Уайльда и др. На протяжении 10 лет в книгоиздательстве "Арбейтер фрайнд" вышли книги и брошюры общим тиражом свыше 80 тысяч экземпляров. Поступления за счёт их продажи позволили газете существовать без перерывов до г. За эти годы качество публикуемых в газете материалов значительно улучшилось. Там стали появляться литературные произведения - как еврейских авторов, так и переведённых на идиш с разных европейских языков.
Переца, которых он, наконец, смог прочесть на языке оригинала Лекции проходили в помещении лондонского клуба "Арбейтер фрайнд" и, в зависимости от контингента слушателей, проводились на идиш, английском или немецком. Рождённый в семье, имевшей отношение к музыке, Рудольф прекрасно разбирался в искусстве и воспитал в этом же духе своего сына Фермина, ныне - известного английского художника. Под руководством Рокера "Арбейтер фрайнд" проводил важную образовательную работу в еврейских профессиональных союзах, приобщая бывшую местечковую публику к европейской и идишской, в частности культуре.
Его фразы о том, что человек будущего должен быть всесторонне развит, слушатели воспринимали буквально. Авторитет "Рабби" был настолько велик, что на многочасовые лекции приходили и те, кто прежде не высказывал интереса к литературе. Этим, определённым образом, перекидывался мостик между еврейскими рабочими, изолированными в начале своего пребывания в Англии, и местным обществом. Началу успешной адаптации восточноевро пейской общины в Британии послужила именно культуртрегерская деятельность лондонских анархистов.
Восточный Лондон впервые присоединился к Западному в деле требования сносных условий жизни для всех трудящихся на промышленных предприятиях. Бастовавшие требовали 9-часового рабочего дня, увеличения оплаты труда, улучшения санитарных условий на производстве. За забастовочным комитетом теперь стоял весь Ист-Энд, включая религиозные круги - прихожане синагог работали на заводах, фабриках и в мастерских наравне со всеми рабочими.
По призыву газеты, еврейские пекарни Восточного Лондона работали бесплатно - отправляли хлеб голодавшим семьям забастовщиков - и в западную, и в восточную части города.
Все члены еврейских профессиональных союзов платили специальный налог в забастовочный фонд. По предложению Рокера и его друзей, туда же были направлены и сборы от представлений, устраиваемых Лондонским еврейским театром.
Период забастовки сделал "Арбейтер фрайнд" ежедневной газетой. Перед лицом рабочей солидарности, в первый раз проявленной в таких грандиозных масштабах, работодатели согласились на все требования бастовавших. Популярность газеты возросла невероятно. Число читателей достигло своего пика, количество страниц увеличилось с 8 до 12 в неделю, и до Первой мировой войны "Арбейтер фрайнд" прочно "держал марку".
Империалистическая война нанесла сильный удар по анархистскому движению как в Англии, так и на континенте. В течение гг. Наиболее популярная анархистская газета на идиш в Европе разделила общую судьбу Движения. По вопросу о мировой войне газета занимала пацифистскую позицию и призывала рабочих не идти в армию, уклоняться от призыва, не поднимать оружия на своих братьев-рабочих по другую линию фронта.
В связи с этим Рокер выступил со статьями против своего друга П. Кропоткина, духовного вождя международного анархистского движения, который в вопросе о войне призывал своих последователей к поддержке стран Антанты, в частности, выступить на стороне Франции против Германии. Над Рокером нависла угроза ареста, и он, чувствуя это, начал спешно приводить в порядок свои личные дела и дела газеты. Занимался он этим до того самого дня, когда полиция постучала в двери его дома.
Это произошло в декабре г. Но в июле г. С окончанием войны, Рокер был освобождён, и в гг. Потом вновь последовал перерыв до г. Силы, однако, были уже не те. Политическую инициативу в еврейском рабочем движении к этому времени перехватили социалисты всех цветов и расцветок и коммунисты. С социал-демократами Рокер рассорился ещё в х годах, а больше- виков принципиально презирал, повторяя слова Бакунина о том, что "социализм без свободы - это скотство и рабство".
У "Арбейтер фрайнд" оставались верные друзья в лице первого поколения эмигрантов, которые приехали в Англию за полвека до этого и все уже к м годам состарились. Моральную поддержку старалось оказать американское еврейское анархистское движение в основном, через круги, связанные с " Фрайе арбетер штиме ". Экономическое положение еврейских масс в Англии улучшилось. Новое поколение - дети и внуки российских эмигрантов - активно ассимилировалось, они становились простыми англичанами еврейского происхождения, и уже не стремились изучать идиш или перенимать опыт рабочего движения.
С врастанием в местное общество постепенно стал уменьшаться процент евреев-рабочих, находивших другие, более доходные специаль- ности. Пик активности еврейского анархизма в Англии пришёлся на начало XX в. К м гг. Некоторые активисты еврейских анархистских групп дожили до преклонных лет.
Движения как такового уже не существовало, хотя в Лондоне х - х гг. Но, по сравнению с положением в США, где еврейская общественная и литературная жизнь бурлила до х годов, в Англии процесс ассимиляции шёл ускоренными темпами.
Еврейский пролетариат и либеральная интеллигенция - основная питательная среда идишистов - сходили со сцены гораздо более быстрыми шагами, чем это можно было себе представить в первую четверть века.
Остатки еврейских анархистов примкнули к культуртрегерским обществам и кружкам, потерявшим свою массовость уже в первые послевоенные годы. Аhарон Вергелис, редактор советского еврейского журнала " Советиш геймланд" "Советская родина" , посетивший Англию во второй половине х гг. Члены " Арбетер ринг" "Рабочий союз" - М. Произошло новое переселение старых эмигрантов - они перебрались на центральные улицы города Её база узка, и произошло это потому, что члены её, как кристаллы соли в воде, растворились в Большом Лондоне, в различных слоях лондонского общества Преданный старым идеалам Через несколько дней после моего приезда в Лондон энергичный руководитель " Арбетер ринга" Авраам Голанд созвал Центральный комитет, и мы несколько часов подряд разговаривали Его коллеги распростерли старые крылья, из-под которых едва проступают некогда острые когти.
Самуил Айзенштейн, восьмидесятипятилетний анархист Давно разменял свой седьмой десяток известный лондонский бундовец И. Из книги путевых очерков "16 стран, включая Монако" - М. Йегуда Каплан родился в Сагере, Литва. Имел блестящее традиционное еврейское образование. Первоклассный оратор, привёз кличку " Маггид " в Англию, и был известен под ней в анархистских кругах.
Имел должность в еврейской общине г. Лидса, там же связался с местной еврейской группой почитателей Кропоткина, через них вышел на "Арбейтер фрайнд". Был также связан с американской "Фрайе арбетер штиме". Изучив английский, работал механиком на производстве. Одно из доверенных лиц Р. Рокера, популярная личность в Восточном Лондоне х годов.
Рокер относился к нему как к одному из самых выдающихся интеллектуалов Движения. Милли Сабель Саблинская - ветеран еврейского анархизма в Британии.
Образованнейшая и интеллигентнейшая женщина, многолетняя активистка "Группы Арбейтер фрайнд". Пережила все взлёты и падения Движения, смерть своего учителя Рокера и почти всех других товарищей, две мировые войны, разочарование в ассимиляции.
Убеждённая анархистка до самой смерти, последовавшей в г. Роза Робинс "Красная Роза" родилась в Киевской губернии в г. В Англию приехала в г. С г. Скончалась в Лондоне в мае г. Яаков Файн родился в г. В Англии с г. Работал в системе британских тред-юнионов, был рабочим муниципалитета. Еврейский журналист, автор многочисленных материалов в "Арбейтер фрайнд".
Умер в Лондоне в г. Морис Майер прибыл в Лондон из Румынии в г. Известный идишский журналист, создатель лондонской неполитической газеты "Ди Цайт" "Время" , просуществовавшей 40 лет.
Работал в еврейской прессе до г. Ещё находясь в Румынии, перевёл ряд статей Рокера для местного анархистского ежемесячника "Revista Idii".
В Лондоне писал для "Арбейтер фрайнд". Участник сионистского движения в Англии группа "Поалей Цион". Сэм Дрин родился в Витебске в г. В Англии - с г. Постоянный житель Ист-Энда. Примкнул к "Группе Арбейтер Фрайнд". Ближайший друг Рокера на протяжении более чем полувека, до самой смерти последнего. Пережил всех еврейских анархистов своего поколения.
Автор многих статей в анархистской прессе на идиш и мемуаров, опубликованных в США и Аргентине "Фрайе арбетер штиме", "Дос фрайе ворт" в х - х гг. В возрасте 88 лет ещё был бодр и полон энтузиазма, когда организовывал международную конференцию, посвящённую столетию со дня рождения Рокера 9 сентября г.
О некоторых из этих людей написал в своих мемуарах сам Рудольф. Интервью эти были записаны им и впоследствии вошли составной частью в его книгу. Уже в конце х гг. К исходу х гг. В е - е годы сам язык идиш в Англии из живой разговорной речи широких народных масс перешёл в сферу филологических исследований в академических кругах при Оксфордском университете. Shtudies un materialn, Bibliotek fun YIVO. New-York, Изучение и материалы, Нью-Йорк, Ин фрилинг фун идишн социализм Весной еврейского социализма.
Также: Морис Винчевский. Гезамлте верк Избранные произведения , Ч. Кроме того см. East End Jewish Radicals London, , p. Революция в России и евреи. Книга 48, М. Западный социализм и еврейский вопрос , стр. Ди террористише бевегунг ин Франкрайх Террористическое движение во Франции.
Lexikon der Anarchie. В вышеназванных двух книгах см. Первым обстоятельным источником на идиш, появившимся раньше всей литературы о нём на нем. Речь идёт о литературном издательстве для народных масс ; Commonweal. Official Organ of the Socialist League; Justice. Organ of the Social Democracy; The Anarchist. Сэм Дрин, активист анархистского движения, который был в то время "зелёным" эмигрантом, рассказывал: "Он собирал нас, наполнял революционной энергией, погружался с головой в наши проблемы, обсуждал с нами литературу и проблемы культуры.
Он писал: "Еврейские анархисты в Лондоне представили мне своего руководителя, учителя и ребе, Рокера. На русском языке об этом человеке, так же как и о Ш. Яновском, литературы не существует. Переехал в Петербург, сотрудничал в народническом журнале. Вынужденный в г. До г. Записанные им народные легенды, хасидские предания и пр. Возглавляя в гг. На иврит пьеса была переведена Х. Бяликом в г. Существуют также переводы пьесы на многие европейские языки, а также экранизации г, Польша, , Израиль.
Ан-ский был избран депутатом от эсеров во Всероссийское Учредительное собрание. После окончания Первой мировой войны переехал в Варшаву. Основатель еврейского этнографического общества г. Собрание сочинений Ан-ского в 15 томах вышло в свет после его смерти в гг. East End Jewish Radicals , p.
Избранные сочинения.
Издание " ha- кибуц ha- арци - ha- шомер ha- цаир", г. Мы встретились с известным анархистом Рокером. Отец с ним познакомился в г. Рокер издавал тогда анархистскую газету на идиш. Он был типичным немцем, толстым, светлым, выпивал массу пива, а жена - длинноносая худая еврейка. Их сын, мальчик лет тринадцати, был такой же длинноносый, как мать История одной семьи. По всей видимости, эти строки - единственное упоминание о Р.
Рокере в русскоязычной литературе. А-итонут а-анархистит бе-идиш бе-Англия Анархистская журналистика на идиш в Англии Ин штурем. Цум h ундертстн юбилей фун "Жерминаль К столетнему юбилею "Жерминаля". The London Years.
Rocker Book Committee, London, Millie Sabel - Yiddish Anarchist. Среди уголовников, которые работали на раздаче пищи, был один, который согласился нам помогать и переносил записки из камеры в камеру.
Однажды мы получаем записк,, что заключённый Роде латвийский националист серьёзно болен. У него, по-видимому, заворот кишок. Его камера требует отправки Роде в больницу, но администрация отказывается.
Они просили нашей поддержки. И вот мы слышим - колотят в дверь камеры. Мы, конечно же, поняли, что это сокамерники Роде требуют вызова врача. Мы тоже начали стучать ногами в железную дверь. Тюрьма тряслась от нашего стука. Вдруг стук прекратился - Роде взяли в больницу.
Позже мы узнали, что хирург, который его оперировал, сказал, что если бы Роде прибыл в больницу на час позже, он не смог бы его спасти. У меня появилась какая-то кожная болезнь.. Позже я узнал, что она была у многих узников. На ногах в области паха появились красные пятна, которые страшно чесались. Когда я обратился к медсестре за помощью, она прописала мне мазать эти пятна слабым раствором марганцовки.
Но это помогло, как мёртвому припарки. Вскоре на месте пятен появились открытые язвы. Так я мучился почти до конца своего пребывания в тюрьме, то есть, почти год. Через пару месяцев меня перевели в другую камеру, и там оказался Валера. Нашей радости не было конца. Мы снова начали говорить на иврите. Читать я уже ничего не мог до самого освобождения. У Валеры оказалась та же кожная болезнь в паху. По-видимому, это было заразное заболевание, и оно переходило от заключённого к заключённому. Я всё больше и больше слабел.
Вскоре я должен был освобождаться. Было лето года. Валера освобождался немного раньше меня. Мы договорились связаться, как только я освобожусь. За месяц до освобождения меня перевели в больницу. Там я сидел вместе с Львом Квачевский, с которым был знаком прежде только заочно, по рассказам и по "телефонному" разговору о голодовке в августе года.
Лёва был евреем из Ленинграда. Сидел он за демократическую деятельность, как и я. Он с друзьями готовил демонстрацию протеста против оккупации Чехословакии в августе года. Их арестовали перед самой демонстрацией. Выяснилось, что Володя Борисов, с которым я сидел в психбольнице, был мужем его сестры Джеммы.
Лёва был кандидатом в мастера по шахматам и очень любил эту игру. Я тоже, так что мы играли в шахматы довольно-таки много. Лёва играл со мной и в слепую. Конечно, он был сильнее меня, и я вынужден был брать фору: он играл без ладьи, и тогда наши силы были примерно равны.
И вот день освобождения. Я выхожу из тюрьмы. Ослепительный свет в глаза. Зелень деревьев, трава. Всё это ослепляет, ошеломляет. Годы я провёл в каменном мешке, где зелёный цвет связан с краской в коридоре. А тут вся прелесть естественных красок природы! Ощущение такое, как будто к тебе вернулось зрение после долгой слепоты. Меня встречает Мира, моя сестра. Какой ты бледный, говорит. Меня немного покачивает от головокружения.
Мы идём на вокзал и едем на поезде в Москв.. Оттуда в Ленинград. В Ленинграде меня радостно приняли все наши родственники, друзья. Прописку в Ленинграде мне не дали. Надо выезжать за км от Ленинграда. Додик, мой брат,, работал прорабом в строительной организации. Он меня устраивает на работу в одну строительную организацию г. Луга Ленинградской области. Действительно, Луга стала в то время прибежищем для многих политзаключённых, которым отказали в прописке в Ленинграде. Я поселяюсь в Луге.
Не проходит и недели, как меня вызывают в местное отделение милиции. Оказывается, на меня наложен административный надзор на год. Это значит, что я должен находиться дома с 9 вечера до 6 утра, раз в неделю приходить на отметку в милицию, и я не имею права выезжать из Луги без разрешения милиции. Жил я в общежитии организации, в которой работал. В Луге у меня не было никаких знакомых и связей.
Было одиноко.
Витя с женой и двумя сыновьями жил уже несколько лет в Самро. Он был там заведующим клубом, заканчивал постройку дома. Я ему помогал делать электропроводку. Мы с Витей очень подружились. Он мне рассказывал о своих работах в области языковедения и философии. Мы с ним подолгу беседовали на самые различные темы. Я любил бывать у него и часто наведывался по выходным дням. Работал я с простыми работягами.
Однажды в перерыв, когда мы сидели в курилке, один из рабочих отпустил антисемитскую шутку, зная прекрасно, что я еврей. Это меня страшно задело, я выскочил оттуда, как ошпаренный, со слезами на глаза.. Позже я рассказал Виктору об этом инциденте. Он сказал: "Тебе здесь нечего делать, уезжай в Израиль. Это повторится вновь и вновь. Поверь мне, тебе там будет лучше! Потребуется ещё один заход в лагерь, чтобы я решился на этот шаг.
Но этот случай заставил меня искать другую работу. Я узнал, что в Доме культуры г. Луга требуется электрик. Пошёл проверить, и меня взяли туда на работу. Я перешёл жить в гостиницу, которая находилась на главной площади Луги, там же, где и Дом культуры. Работа была интересная. Там всё время шли представления, спектакли, концерты. Я очень любил этот мир искусства и проводил в Доме культуры целый день - с утра и до позднего вечера.
В 9 вечера я должен был быть уже в гостинице из-за административного надзора. В Доме культуры всегда было полно народу, скучно никогда не было. Часто бывала там одна молодая женщина, звали её Лика, с 5-летним сыном. Сын её влюбился в меня и всё время проводил со мной. Мы очень с ним подружились. Мальчик был очень смышлёный, и я любил с ним разговаривать.
Он, по сути дела, и познакомил меня с его мамой и был главным катализатором того, что мы сблизились. Она жила в маленьком сарайчике с мамой.
Лика рассказывала, что приехали они из Казахстана. Там её муж, офицер, погиб во время учений, и они решили поселиться в Ленинграде, но в городе им не удалось поселиться, и тогда они выбрали Лугу. Она получала небольшое пособие из-за смерти мужа.
У нас, по сути дела, было мало общего. Но моё одиночество, потребность в близком человеке, по-видимому, повлияли на эту близость. Она была не очень умна, но очень женственна. Однажды мы проводили вместе вечер. Я, вспомнив о своём надзоре, помчался домой в гостиницу и прибыл в 21 час 15 минут. Меня уже ждал милиционер. Конечно же, ему доложили из гостиницы, что я не явился к 21 часу. Это был первый раз, когда меня поймали на опоздании. Это повторилось ещё 2 раза, и я снова попадаю под суд за нарушение правил административного надзора.
Незадолго до этого я получил открытку из Лужского почтамта, что меня вызывают на разговор с Тель-Авивом. Я понял, что это Валера звонит из Израиля. Он ведь незадолго до этого уехал с женой Марой в Израиль. Затаив дыхании, я мчусь на почтам.. И вот громкоговоритель, наверное, впервые в истории Луги объявляет: Борис Шилькрот в 3-ю кабин,, разговор с Тель-Авивом.
Валера говорит со мной на иврите, спрашивает: тебе прислать письмо имеется ввиду вызов? Я говорю: конечно! И действительно, где-то в июне года я получаю вызов из Израиля от человека, совершенно мне незнакомого. Вскоре после вызова я получаю денежный перевод из Дании, тоже от незнакомого мне человека. Но воспользоваться мне вызовом и деньгами не пришлось. Надо мной сгущались тучи. У меня было зафиксировано ещё одно опоздание.
Конечно, гостиница - самое непригодное место для бывшего узника, который находится под надзором. Появился в Луге Лёва Квачевский. Он снял комнату в деревянном доме и предложил мне присоединиться к нему. Перед самым моим приходом к Лёве меня снова поймали на минутном опоздании.
Я переехал к Лёве. Вскоре я должен был явиться на отметку в милицию. Я пришёл туда, но уже не вернулся домой, Меня арестовали и перевели в камеру предварительного заключения в отделении милиции.
В тот же день меня вызвал следователь. Спросил, есть ли у меня какие-либо просьбы. Я попросил сообщить Лике, чтобы она принесла мне туалетные принадлежности, а также сообщить брату о моём аресте. Вскоре следователь передал мне, что Лика не может принести мне вещи. Тогда я попросил обратиться к Лёве. Он и принёс мне все необходимые вещи. Брат написал мне письмо, в котором ругал за то, что я снова оказался за решёткой.
Из письма я понял, что помощи мне от моих родственников ждать нечего. Кто оказался на высоте, так это Виктор Коренцвит. Он энергично вступил в дело, видя отмежёвку моих родственников, нашёл мне адвоката. Адвокат был замечательный. Мы с ним построили великолепно всю мою защиту.
Оказывается, по статье за нарушение административного надзора до 2-х лет лишения свободы необходимо три нарушения "преднамеренных и грубых".
На этом-то и была построена наша защита. Случайное опоздание не могло считаться "преднамеренным и грубым". Я чётко вёл всё следствие, проверял каждое предложение, записанное в протоколе. Следователь выходил из себя, но сделать ничего не мог. Я уже не был тем неопытным новичком, которого можно обвести вокруг пальца. Тут перед ним стоял опытный волк. В конце концов следователь сдался, быстро закончил следствие и передал дело в суд. На суде я произнёс пламенную речь в свою защиту.
Потом выступил адвокат и камня на камне не оставил от обвинения. Конечно, после этого меня надо было оправдать. Но мне было ясно, с кем я имею дело, поэтому я не питал никаких иллюзий и знал, что меня пошлют в лагерь. Приговор был - полгода лишения в лагере строгого режима. Меня отправляют в уголовную тюрьму Кресты в Ленинград. Статья, по которой я был осуждён, считалась уже уголовной, поэтому я был направлен в уголовную тюрьму, а потом и в уголовный лагерь.
И вот опять этап. Пересылочные вагоны с клетками. Пересылочные тюрьмы. И вот я в лагере. Прибыл я туда в сентябре. В зоне было около заключённых. Работа -лесоповал и завод деревообработки. При заводе был цех по производству ящиков для мин, где я и работал.
Дисциплина в лагере была военная. Каждый барак назывался отрядом. Подъём был в 6 часов утра, и за 5 минут надо было одеться и выстроиться возле барака. В это время по лагерным громкоговорителям начинали передавать военные марши. Мы строем выходили на огромную площадку, где каждый становился в нескольких метрах один от другого, и когда все отряды приходили, начиналась общая физзарядка. Лагерные офицеры лично проверяли, делают ли все заключённые зарядку.
Если кто-нибудь отлынивал - ему грозил карцер. После зарядки возвращались также строем в барак на утренний туалет. Но ненадолго. Тут же снова выстраивались и строем шли в столовую. Питание было довольно-таки скудное. Все всегда были голодными. После завтрака возвращались в барак на несколько минут, и вот - снова выстраиваться - уже на работу. Снова играют военные марши по всем лагерным громкоговорителям. Мы выстраиваемся по 5 человек в ряд и шагаем к воротам. Все работали за зоной - завод тоже находился вне зоны.
Возле ворот выстраивалась длинная очередь отрядов, ждущих вывода на работу. Иногда приходилось стоять так полчаса-час, пока нас выводили за зону. А мороз зимой доходил до 40 градусов. Ночью доходило и до 45 градусов мороза. В такие ночи в бараках было ужасно холодно. Отопление было слабое. Мы спали в ватниках и ватных штанах под двумя байковыми одеялами, и всё-таки было холодно.
Мороз внутри барака доходил до 20 градусов. На второй день моего пребывания в лагере вечером заходит к нам в барак высокий, смуглолицый заключённый на костылях.
Представляется - Яков Ханцис. Я, говорит, еврей и сел за то, что мечтал выехать в Израиль. Так мы познакомились, и с тех пор проводили вместе многие часы ежедневно.
Посещать другие бараки было запрещено, но я ежедневно ходил к Ханцису, рискуя карцером. Яков был простым шофёром в Кишинёве. Ничем он не выделялся и жил в полном согласии с советской властью, пока не захотел уехать в Израиль.
Ханцис с семьёй подают заявление на выезд и получают отказ. Яков едет в Москву, составив список отказников Кишинёва, с целью пробиться в Голландское посольство. Он подходит к посольству, у входа в которое стоит дежурный милиционер. Я хочу попасть на приём к консулу, говорит. Перейдите на другую сторону улицы, отвечает милиционер, я вас позову. Милиционер зашёл в посольство и вскоре вышел. Яков ждёт уже час. Подошёл снова к милиционеру. Ждите-ждите, странно ухмыльнулся милиционер, скоро вас вызовут.
Яков ждёт. Неожиданно возле него останавливается машина, и из неё выскакивают несколько милиционеров. Они набрасываются на него с кулаками и начинают его избивать. Он закрыл лицо руками, и в какой-то момент ему удалось спрятаться под машину. Его вытащили оттуда, надели наручники и запихали в машину. Через некоторое время суд даёт ему год за хулиганство, обвинив его в том, что избил милиционеров.
К концу срока его переводят на другую зону. В одной пересыльной тюрьме к нему ночью входят несколько тюремщиков и избивают до потери сознания, ломая ему позвоночник. Я мылся с ним в бане и сам видел страшные рубцы на спине.
Яков не боялся ничего. Ругал советскую власть и иже с ними беспощадно. То ли он всегда таким был и тогда понятно, почему он один поехал в Москву "добиваться правды" , или стал таким, когда пришёл к выводу, что ему нечего терять. Он мне показывал письма от Иды Нудель, а также телеграммы к еврейским праздникам, подписанные десятками семей еврейских узников.
Ида нашла его в лагере и с тех пор постоянно следила за ним, зная, что КГБ не захочет выпускать его из лагеря, так как он представлял собой живое свидетельство против них. Яков тоже боялся этого и постоянно ждал какой-то провокации и нового срока.
Я освобождался в январе года, а Яков в марте того же года. Мы договорились, что если его посадят в карцер или переведут в другое место, то это будет означать раскручивание нового дела. После освобождения я поеду в Москву и расскажу Иде о происходящем с тем, чтобы она устроила шум на Западе и тем самым спасла его. Мы как в воду смотрели. В конце концов, так оно и получилось. Большая часть заключённых работала на лесоповале.
Я работал на заводе, где делали ящики для мин. Завод находился за зоной. Чтобы чем-то себя занять, я начал заниматься английским. В перерывах на заводе на досках писал пословицы на английском по памяти. И вот за две недели до освобождения меня вызывают к оперу. Ты пытался связаться с волей, говорит, писал письма на досках. Меня сажают в карцер и стригут наголо. И это за две недели до освобождения. Мне, конечно, не очень-то приятно выходить на волю стриженным.
Но ничего не поделаешь. Не это главное - главное освободиться. Сижу в карцере и думаю, как там Яков?
Я, наверное, его больше не увижу. За два дня до освобождения из соседней камеры слышу голос Якова. Кричит мне, что его посадили в карцер. Он уверен, что ему раскручивают новое дело.
Действуй, как мы договорились, кричит. И вот я освобождаюсь прямо из карцера. Сажусь на поезд и еду в Москву. С вокзала звоню Иде - никто не поднимает трубку. Тогда я звоню Ларисе. Она дома. Приезжайте, говорит, к нам. Я поехал к Ларисе. У неё встречаю Анатолия Марченко, чрезвычайно мягкий и приятный интеллигент.
От Ларисы снова звоню Иде. Нет ответа. Лариса говорит - наверное, у неё отключён телефон. Лучше Вы поезжайте к ней на квартиру. Я поехал. И вот я возле её квартиры. Дверь открывается, и Ида стоит на пороге. Я объясняю, кто я и что я. Ида говорит, что слышала о моём деле. Приглашает зайти. Я захожу и собираюсь начать рассказ о Ханцисе.
Мы стоим в коридоре. Ида показывает пальцем на потолок. Я поднимаю голову и вижу дырку в потолке. Всё сразу же становится понятным. Ида говорит, давай пойдём погуляем. Мы выходим из дома и идём в парк, который находится рядом с её домом. Тут я рассказываю ей о наших с Ханцисом приключениях. Что мне делать, спрашивает она меня, поднять шум на Западе, что Ханцису грозит суд и новый срок, или пойти по инстанциям, пытаясь действовать давлением на администрацию.
Может быть, шум только принесёт вред? Я говорю: конечно, поднять шум. Ханцис только этого и просил. Иначе, говорил он, ему не выйти оттуда живым.
Он же живое свидетельство зверств советского режима. Ему даже не надо ничего рассказывать, достаточно показать рубцы на спине. Хорошо, говорит Ида, я это сделаю. А что с тобой, почему ты не едешь в Израиль? Я ещё не закончил свои счёты с этим государством, отвечаю. Евреи всегда были смазочным маслом истории, говорит Ида, тебя используют и выкинут за негодностью. Ты всегда будешь чужим в этой стране.
А чего ты, собственно, добиваешься? Социализма с человеческим лицом, говорю. Езжай в Израиль и строй там "социализм с человеческим лицом". Там есть партии, в том числе социалистические, демократия, кибуцы. Я ещё не потерял надежду на изменение режима здесь, говорю.
Мы возвращаемся домой к Иде. Я уезжаю в Ленинград. Из Ленинграда в Лугу. Снова надо прописываться, устраиваться на работу, жить под административным надзором. Нет, у меня нет уже на это сил. Надо уезжать. Я заявляю в милиции, что не хочу получать паспорт и собираюсь уезжать в Израиль. Мне говорят, что без прописки я не смогу подать заявление на выезд. А для того, чтобы прописаться, надо устроиться на работу.
Снова мой брат Давид устраивает меня в строительную контору в Луге. Я прописываюсь в общежитии, но на работу так и не выхожу. Подаю документы в ОВИР.
Вызов, присланный Валерой Вудкой ещё в г. Итак, устроившись на работу, я через два дня прихожу в отдел кадров и заявляю, что выезжаю в Израиль и прошу меня уволить. Им ничего не остаётся делать, как удовлетворить мою просьбу. Все мои родственники встретили с радостью моё решение уехать в Израиль.
Виктор Коренцвит познакомил меня с Лерой Давыдовой, женой Жоры Давыдова, которого посадили за самиздат на 5 лет. Это было уже после моего ареста. Оказывается он тоже получал литературу от Владимира Владимировича Фиженко.
Его таскали на допросы во время моего следствия. Но мы не были знакомы. Лера просила помочь ей советом, куда обращаться и что делать, чтобы помочь мужу. Я мог быть экспертом в этом деле, к тому же Ида для меня была неиссякаемым источником информации о том, как можно помочь заключённому даже в условиях советской власти.
До самого отъезда в Израиль я помогал Лере в её хлопотах.
